Фронтовой дневник эсэсовца. «Мертвая голова» в бою - Страница 54

На складе боеприпасов вермахта никакой охраны. Быстро выясняю: есть все виды боеприпасов для пехотного вооружения, включая снаряды для «танковых молоточков» и легких пехотных орудий. Ящики с патронами для карабинов в обоймах, «лимонки» и (какая прелесть!) снаряженные пулеметные ленты! Гранаты на длинных ручках я отставляю в сторону: они занимают слишком много места. Мимо меня проезжает штурмовое орудие. Его командир спрашивает меня, где находится мой батальон. За ним едет взвод мотоциклистов. Я прошу их взять с собой как можно больше боеприпасов. После этого я выезжаю вперед. Полностью нагруженный, я еду не быстрее штурмового орудия. Еще до ската высоты, которую иван полностью просматривает, нас уже ждали и показали, куда ехать. Подносчики боеприпасов быстро расхватали мой смертоносный груз. Меня обругали дырявой задницей за то, что я не привез минометных мин. Ладно, зато есть чем стрелять пулеметчикам.

Быстро формируются ударные группы. На место выбитых офицеров встают умелые унтерфюреры. И они идут снова на врага. Он тоже уже устал и заплатил хорошую кровавую цену за свои успехи. От моего участия отказались. Я должен был снова ехать обратно с сидячими ранеными и снова получил приказ привезти боеприпасы.

Подъехали санитарные автомобили и стали забирать тяжело раненных. Наконец-то! Они уже несколько часов лежат на сырой земле, потому что носилки использовали для отправки в тыл неспособных передвигаться.

Со штурмовым орудием во главе, охраняемым сопровождающей пехотой, наш последний резерв обрушился на удивленного противника и к вечеру отбросил его на исходные позиции. Его огромные людские потери оказались напрасными. Начиная с раннего утра скашивалась одна наступающая волна за другой, до тех пор, пока не кончились боеприпасы, включая скрытые «запасы на черный день» каждого пулеметчика, каждого командира взвода, каждого ротного. Сквозь их позиции прорвались, но они продолжали держаться, пока не погибли, заколотые гранеными штыками красноармейцев и забитые прикладами их винтовок, погребенные под кучами мертвых советских солдат, имевших семикратное превосходство.

Это был первый день боев за Лужино, незначительный населенный пункт, ставший краеугольным камнем обороны этого участка фронта. В последующие дни и ночи натиск противника не ослаблялся. С первых часов наступление его семи дивизий поддерживалось танковой и кавалерийской дивизией. Неприятным сюрпризом для нас были большие количества его новых танков Т-34. Этот танк был способен быстро передвигаться и по труднопроходимой местности, имел надежное бронирование и мощную пушку. Он представлял собой большую опасность для наших окопавшихся стрелков и пулеметчиков. Те, кто не становился жертвой осколочных снарядов и пулемета, наматывался на гусеницы. Наша никуда не годная 37-мм противотанковая пушка была бессильна против мощного бронирования. Она еще что-то могла сделать против американского танка «Генерал Ли», представлявшего собой хорошую цель с его трехэтажной высотой и плохой проходимостью, если сама до этого не становилась жертвой двух его пушек и 12-мм пулемета.

Наша оборона становилась все более уязвимой, расстояние между окопами стрелков и пулеметчиков все больше. Если 25 сентября еще удалось снова захватить Лужино, то уже через короткое время противник обрушился на нас со всей мощью, проводя массированные атаки с большим количеством танков. Снова разыгралась та же горькая игра, что и в предыдущий день. Противник прорывался густыми, следующими из леса у Лужино одна за другой цепями, подгоняемыми комиссарами, стрелявшими из пистолетов. Снова та же мясорубка, что и в предыдущий день. Наши тяжелые пулеметы накрывали цепи уже на большой дальности и скашивали их в буквальном смысле этого слова. Обороняющиеся знали, что это такое: наши враги «жгли» волну за волной. Своих павших атакующие русские использовали как укрытие и как упор для стрельбы, и атаковали дальше, пока сами не становились укрытиями и упорами. Такое использование людей представить себе было невозможно. В наших рядах крики «Санитар!» и «Патроны!» становились все чаще. Т-34 стреляли по каждому, появившемуся на открытой местности, не давая эвакуировать раненых и поднести боеприпасы. Наш новый батальонный врач доктор Бутцаль на самой передовой ухаживал за тяжело раненными, пока при благоприятной возможности (когда враг залегал под заградительным огнем нашей артиллерии или когда он допускал вынужденную передышку) их не относили в тыл.

Тщетно наша 37-мм противотанковая пушка пыталась отбиться от нового Т-34. Снаряд за снарядом посылал наш отчаянно воюющий орудийный расчет, пока его не давили гусеницы. Только новые 50-мм противотанковые пушки, которых было недостаточно и которые находились на вооружении истребительно-противотанкового батальона дивизии, могли еще справиться с тяжелым советским танком. Еще вчера, когда началось наступление, наводчик штурманн Кристен из 15 танков в ближнем бою подбил семь и предотвратил прорыв. Сегодня утром снова десять Т-34 попытались провести за собой сопровождающую пехоту и прорвать немецкий фронт обороны. Под свинцовым градом вражеского стрелкового оружия погиб весь расчет, штурманн Кристен был тяжело ранен, оптический прицел разбит. Кристен открыл затвор, навел пушку по каналу ствола на танк и снова подбил семь колоссов, некоторых почти в упор. Он вынудил остальные танки отступить, и атака противника захлебнулась.

Фриц Кристен, простой солдат с ефрейторской нашивкой на рукаве, остался со своим расчетом один, когда соседний пулемет расстрелял все боеприпасы и вынужден был отойти. «Противотанковая пушка из Дубровки» вошла в историю. Кристен стал первым кавалером Рыцарского креста в солдатском чине в войсках СС.